Алые паруса бабушки Ассоль - Страница 8

– А бабушка Соль? – удивился я.

– Ничего не знает. Теперь в бильярдной есть в стене ниша с подсветкой и декоративной композицией в японском стиле.

– А если она приедет сюда и не найдет сейф?

– Пока Икар здесь живет, бабушка под нотой номер пять не сунется в этот дом. Очень уж беспокоится о своем здоровье. Представь, ее мать умерла от астмы. – Он многозначительно посмотрел на меня, для чего даже подался вперед в кресле, потом откинулся на спинку и великодушно предложил: – Анализируй!

Мой мозг начал лихорадочно искать решение предложенной задачи. В такие напряженные моменты под моими полуопущенными веками глазные яблоки вращаются в разные стороны – Кортик как-то раз снял это на камеру и потом показал мои особенности мыслительного процесса. Зрелище ужасающее, поэтому, когда я широко открыл глаза и сфокусировал зрачки, адвокат с облегчением вздохнул.

– У Кортика наследственная болезнь? – предложил я свою версию решения загадки. – Его прабабка по материнской линии задыхалась в присутствии своей собственной дочери Соль?

– Браво, – скупо, но уважительно бросил адвокат. – Ее потом воспитывала тетка. Не родная, а жена умершего брата матери. Она от племянницы не чихала.

– А в сейфе бабушка Соль хранила секретный рецепт от аллергии?

– Нет. Она хранила там вот это. – Адвокат привстал и протянул мне конверт.

В запале решения загадки я не заметил, откуда он его достал.

Конверт надорван, достаю бумаженцию не первой свежести, и что я там вижу?

«На ваш запрос от… сообщаем, что такого-то числа 1997 года проходящая по уголовному делу № 9645, заведенного такого-то числа 1945 года первым отделом Симферопольского НКВД, гражданка Нина Гринович полностью реабилитирована в связи с отсутствием состава преступления».

Я три раза прочел, но не врубился.

– И что? – спрашиваю уже в лоб, затаившегося адвоката.

– Насчет сделки. Я расспрошу по своим каналам о браунинге, а ты попробуй выяснить, кто такая эта самая Нина Гринович и почему справку о ее реабилитации бабушка Соль хранила в потайном сейфе.

Уделал, что называется, «по полной». Я в долгу не остался. Спрашиваю заискивающе:

– Вы обиделись за то, что я не вышиваю крестиком и не выпиливаю лобзиком? Решили занять скучающего инвалида важным делом, да?

– Нисколько не обиделся, – отвечает адвокат, а сам встает и вроде собирается уходить.

Это я определил по тому, как яростно он стал стаскивать резиновые перчатки.

– Тогда почему – я? Потому что инвалид?

– Потому что ты снабжен отличной компьютерной техникой, потому что тебе всего десять лет, а мозгами ты стоишь двух моих секретарш.

– А при чем здесь возраст? – спросил я немного сурово, потому что старался скрыть очередную подкравшуюся скверну – распиравшую меня гордость.

– А при том, что ты неподсуден. Надеюсь, до четырнадцати лет ты успеешь это выяснить?

Сознаюсь, от такого объяснения мне стало не по себе.

– А что со мной будет после четырнадцати?

– После четырнадцати я возьму тебя на работу в свою контору, и уже нельзя будет заниматься сомнительными операциями моей тещи – наверняка там столько наворочено, что уголовной ответственности не миновать. Ты должен стать адвокатом с незапятнанной репутацией. Вот тебе дискета… – Он опять с ловкостью фокусника продемонстрировал коробочку в своей руке и протянул мне. – Здесь все, что мне удалось обнаружить в архивах сорок пятого по Крыму.

– Можно спросить, – решился я, взявшись за уголок коробочки с дискетой. – Что еще было в сейфе?

Адвокат, не отпуская коробку из пальцев, склонился ко мне и прошептал:

– Ни-че-го. Вот что странно.

Если честно, не очень-то я ему поверил.

– А… если бабушка Кортика все-таки здесь появится?

Он уже нетерпеливо перебил меня:

– Отдашь ей конверт с письмом, делов-то! Скажешь, что я раскурочил сейф, а его содержимое отдал тебе на хранение. В конце концов, это же наша бабушка Ассоль нашла для единственного внука Икара тебя с матерью.

Это была странная новость, я быстренько отложил ее на потом и спросил уже уверенней:

– Зачем вы взломали сейф?

И дернул на себя коробочку. Папаша Кортика выпрямился, потер лоб освободившимися пальцами и задумчиво заметил:

– На то были веские причины.

И ушел.

Тем же вечером я, не обращая внимания на присутствующего рядом Кортика, позвонил его папаше и спросил:

– Что делала бабушка Соль в Африке?

После довольно долгого молчания адвокат уверенно ответил:

– Это к нашему делу не относится.

Я, понятное дело, скопировал его интонацию и, добавив к уверенности в голосе немного наглости, заявил:

– Это мне решать.

– Ладно, – сдался адвокат. – Она искала там очередной клад. Моя теща помешана на кладах.

В этом месте совершенно неожиданно в разговор вмешался Кортик.

– Какая Африка? Вранье!

Адвокат, услыхав голос сына, тут же среагировал:

– Икара это не должно касаться ни в малейшей степени!

– Спроси, – не унимался Кортик, – разве Египет – это Африка? Мне все заливают про Африку, а бабушка открытки с пирамидами шлет!

– Бабушка Соль была в Египте, так ведь? – спросил я в трубку.

Адвокат молчал.

– Если мы с вами не будем взаимно откровенны друг с другом, боюсь, мне придется к четырнадцати годам искать другую работу, – перешел я к угрозам.

– Ладно, – сдался папаша Кортика, – она искала сокровища Третьего рейха. Вроде чаши Грааля. Индиану Джонса смотрел?

– Кто такой Рейх? – спросил шепотом Кортик, теперь подслушивающий прижатым к трубке ухом.

Я растопыренной пятерней отодвинул его лицо подальше и спросил: