Алые паруса бабушки Ассоль - Страница 68

К вечеру мы вышли из Калининграда.

– Аська! – Кричала рулевая. – Радуга на зюйд-весте!

Бабушка Соль вышла на палубу с фотоаппаратом.

– И что такого? – уныло поинтересовался Кортик.

– Радуга, – разъяснил я, – перед самым закатом солнца. В море!

Похоже, его опять укачало. Значит, на ужин будет рыба, приправленная имбирем. Я этот самый имбирь на дух не переношу. Но, говорят, от морской болезни помогает.

За сутки мы добрались до немецкого острова Рюген. Стали на прикол. Еще полтора дня – погружения каждые два часа, рыба с имбирем, икра из баклажанов и бананы.

Кортик выяснил, что на большую глубину лучше погружаться с грузовыми ремнями. В карманы этих ремней закладываются свинцовые пластины – бывают до трех килограммов. Бабушка Соль кроме этого еще надевала на ноги манжеты со свинцовым песком. На эту тему у них случился спор – как сканер по определению кристаллической решетки свинца будет искать этот самый свинец, если сам поисковик весь им обвешан?

Бабушка Соль сказала, что не все такие романтики, чтобы нырять на дно Балтийского моря с аквалангами. Есть люди разумные и богатые, которые погружаются в батискафах.

– Но это – не мы, – вздохнул Кортик.

Полдни были тихими-тихими. Все спали, а я сидел на корме и рассматривал берег в бинокль. Наконец наступил решающий день, когда бабушка Соль стала упаковывать сварочный аппарат, поплавки для поднятия груза со дна, датчик на излучение, запасные баллоны. Дело было к вечеру. Я думал – поиски ночью начнутся, но вдруг, когда совсем стемнело, рулевая с коком спустили на воду моторную шлюпку.

Ассоль попрощалась со своими «матросами» и, стараясь не шуметь, мы погрузились в лодку.

– Часа два погребем, – сообщила она Кортику. – Мотор включим, когда отплывем подальше. Ничего, море тихое, справимся.

Тихое-то оно тихое, но грести два часа, преодолевая сопротивление волн, это я вам скажу…

– Зачем такая конспирация? – не выдержал Кортик.

– Береженого, как ты знаешь….

– Так ведь вокруг ни души, ни судна!

– Греби!

– Еще полчаса погребу и потом не смогу нырять.

– Погружаться!

– Погружаться. Не смогу!

– Сможешь. Вода поможет.

– Мы что, будем нырять с этой шлюпки? – поинтересовался я.

– Нет, – выдохнула Ассоль. – МЫ будем нырять с буксира.

После этого Кортик только и делал, что высматривал буксир. Все равно не углядел. Ассоль завела мотор, и мы плыли еще больше часа.

Буксир оказался небольшим обшарпанным катером. Внизу была только одна каюта, в которой ютились четыре койки и столик. Хозяин судна помог нам подняться из шлюпки и сам молча затащил сумки со снаряжением на палубу.

– Как тут? – спросила Ассоль.

– Неспокойно. С вечера два катера шныряли. Русские.

– Может, туристы?

– Без женщин и музыки, – отмел эту версию хозяин буксира. – Через два часа пройдет пограничный катер. Если хотите залечь спать, приготовьте мне все документы. Ночью отойду в ничейку километра на два.

– Спать? В таком месте? – Кортик содрогнулся, осмотрев каюту и ведро с крышкой вместо биотуалета в углу.

Подошел попробовать, жесткая ли койка, прилег и мгновенно заснул со свесившимися вниз ногами.

– Вот и отлично, – удовлетворенно заметила бабушка Соль, закинула ноги внука на постель, укрыла его сомнительного вида одеялом и ушла со спальным мешком на палубу.

На рассвете она растолкала Кортика. Дыхательную гимнастику он делал с закрытыми глазами.

Хозяин буксира завтракал жареными яйцами, хлебом с ветчиной и сыром, арахисовым маслом и печеньем. Только было Кортик обрадовался, увидев все это великолепие, как бабушка Соль развернула его к табуретке, возле которой стояла миска овсянки, сваренной на воде.

– Но!.. – начал было возмущаться Кортик.

– Добавь орехов и изюма, – перебила бабушка. – Поужинаешь плотно.

– А обед? – Кортик заметил пробел в ее планах.

– Обеда не будет. Выпьем шоколаду с сухариками. Готов? – Съев овсянку, она встала.

И Кортик быстро засыпал кашу орехами.

В этот день он погрузился на шестьдесят метров.

– И как там? – спросил я, когда он валялся на корме, раскинув ноги и руки.

– Как в космосе, – ответил Кортик. – Только ни фига не видно. Куча металлолома – затонувший корабль. Приказано было не трогать его ни руками, ни ногами. Обещала найти что-нибудь поновей, чтобы показать правильный вход и выход в отсеки под водой.

Хозяин буксира – он так и не представился – на завтрак жарил яйца с ветчиной, на обед готовил кулеш – густую кашу с кусками жирной свинины, на ужин варил картошку и выкладывал на нее порезанную сельдь невиданных размеров. Ассоль и Кортик мылись в бочке с пресной водой, в которую перед этим на полчаса опускался киловаттный кипятильник еще советского исполнения, а капитан предпочитал обливаться холодной водой – на палубе, голый – и потом бегать, содрогаясь и крича.

И такая развлекаловка продолжалась четыре дня. На пятый бабушка Соль после утреннего погружения начала готовить поплавок для поднятия груза.

Я затаил дыхание. Кортик приложил палец к губам – ничего не спрашивай. Уже два дня бабушка сильно нервничала – с внуком общалась при помощи жестов, на попытку разговорить ее только закрывала глаза. Ассоль еще раз погрузилась одна, потом – через сорок три минуты – выплыла и показала Кортику приготовиться. Сама поднялась на буксир, закрылась с капитаном в рубке, и они что-то обсуждали минут двадцать. Когда вышли, хозяин буксира притащил свое подводное снаряжение и начал готовиться.

Через час на поверхности воды метрах в ста от буксира выбулькнул надутый воздухом шарик. Еще через двадцать минут на борту валялся странный сосуд, напоминающий огромную гильзу с нарезкой по открытому краю, как будто на него что-то навинчивали. Я заглянул внутрь – пустота.